МasюSьКа
Пазитифф4ик)))))
alynka
angel-1994
хех, спасибо, девчонки, и вас с прошедшим уже=)Рада, что читаете и комментите))))
А вот и продка)))Большая такая)))
На перемене Аня старалась избегать меня, не знаю, чем я её так прогневал. Может, мне не стоило сегодня целовать ей руку? Казалось бы, что в этом такого плохого, я просто выразил своё восхищение её сегодняшним нарядом, но она, наверное, этого не оценила и приняла меня за какого-то хама, который наглым образом подбивает к ней клинья. У меня даже в мыслях этого не было.
Тяжело вздохнув, я на мгновение прикрыл свои глаза, которые довольно сильно разболелись от напряжения, и попытался хоть как-то отвлечься от мыслей об Ане, но, чёрт, она прочно засела в них и выбираться точно никак не собиралась. Краем уха я уловил какой-то странный разговор, не подслушать который просто не мог.
-Хм, ну, ты представляешь, да? – удивлённо изрекла какая-то девушка, которой я, к сожалению не знал, было ясно лишь то, что она либо из 10 «а» либо 10 «б».
-Ага.
-Повёлся на неё этот Маркин. Видела, какое у него счастливая мордашка, когда Анечка ходит с ним чуть ли не под ручку? – хихикнув, она потёрла ладошки друг об друга, будто радуясь тому, что скажет дальше. Что-то внутри меня оборвалось, и я понял, что ничего хорошего точно не услышу от этих сплетниц, которым только дай повод, и раздуют из мухи слона, при этом приукрасив действительность до невмоготы, хоть вешайся потом.
Я должен был уйти, но ноги будто приковали цепями, и пошевелиться, сделать шаг, стало невозможным, поэтому мне лишь оставалось дослушать всё до конца.
-Ага, видела. И как он только от этого не описался? Лошара ещё тот. И думает, что такая рыбёшка, как Аня, клюнула на его внешность? Хе-хе, как бы не так. – сделав паузу, она приготовилась озвучить то, что точно разобьёт мне сердце. Я боялся этого как самой страшной кары. Лучше б меня четвертовали, чем это. – Прокопьева специально всё это затеяла, я слышала, как она поспорила с пацанами, что, мол, охмурит этого недотёпу, а после опозорит прямо перед всей школой, прикинь?
-Вот веселуха-то будет. – и обе грымзы истерично захохотали, а верней, заржали, словно лошади.
-Бл*дь! – сорвалось с моих губ, и я уже было подумал, что меня рассекретили, но, к счастью, девушки из-за собственного ржания так ничего не услышали. Я сам удивился тому, что с губ моих слетело такое неприличное слово – хм, и с каких таких пор я так некультурно выражаюсь?
Ответ не заставил себя ждать – да, это всё она виновата. Я никогда не понимал её любовь к чему-то отрицательному. Почему ей нравятся только те парни, которые матерятся, как сапожники, называют девушек сучками, блядями, потоскушками; которые напиваются и накуриваются до чёртиков и видят потом всяких белочек; выясняют отношения самым простым и бесчеловечным способом – дракой; хотят только секса, а на любовь, якобы, не хватает ни сил, ни денег, ни времени? Одним словом, не считают девушек за людей, так, второсортные людишки, от которых им нужно немного – только секс, секс, и ещё раз секс!
И всё это болью отдавалось в моём сердце, ведь я не такой, я не хочу быть таким! Даже ради Ани я бы не за что не примерил на себя эту маску, потому что не хочу такой жизни, потому что она этого не стоит…Тогда почему я всё ещё её люблю? Даже то, что я услышал, не заставило меня передумать по этому поводу, но я не стану игрушкой в её руках, нет. Сегодня же я оборву эту хрупкую нить наших с ней отношений и тогда, быть может, я забуду о ней раз и навсегда, потому что так надо – я не хочу, чтобы в очередной раз все надо мной потешались. Уж лучше свернуть на полпути, чем идти дальше, понимая, что всё закончится unhappy end, я не хочу вновь страдать. Всё. С меня довольно. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
Весь урок я просидел, как в воду опущенный. Никого не вижу, никого не слышу – время замерло, а сердце остановилось в этих бескрайних поисках чего-то прекрасного. Людмила Фёдоровна была крайне недовольна тем, что я, образцовый ученик – как она выражается – думает на математике уж точно не об синусах и косинусах, а ведь экзамены на носу. Экзамены, экзамены – ну, и хрен с ними, достали уже! Конечно, я не озвучил своего умозаключения, но и не перестал витать непонятно в каком измерении, где мне было хорошо: в воспоминаниях. Я знал, что через 15минут и 23 секунды скажу Ане о том, что знаю об этом дибильном споре, и скажу, что мне надоело попадать под раздачу. На-до-е-ло! И всё. Точка. Пускай поймёт, в конце концов, что люди не игрушки. Я не игрушка. Я – живой человек. И мне больно. Очень больно, Вот здесь.
Рука машинально легла туда, где билось моё сердце. Мне уже было плевать, что подумают обо мне остальные, пускай видят, что у меня есть чувства, есть душа. Не то что у некоторых. Кинув взгляд на Аню, сидящую по соседству, мне удалось заметить, что и она думает уж точно не о том, что объясняет нам ЛФ. Она тоже висела где-то на своей волне, в недосягаемости, туда, куда и за сто лет не доберутся на космическом корабле, только если ей этого не будет угодно. Красивая – я знал об этом давно и не понаслышке, но почему-то мог увидеть это только сейчас воочию, когда её лицо было полно задумчивости, отстранённости от всего этого мира. Лёгкая несмышленая улыбка озарила её губы, но она была полна боли, грусти и печали, которые можно было прочесть в её глазах. Я не знал, о чём она думала, может, о своей маме, которую она потеряла?  Будто ощутив, что больше минуты на неё кто-то смотрит, Аня резко повернула голову, но я оказался проворнее и увернулся от её всепрожигающего взгляда скорее, чем она заметила. Неожиданно она вцепилась своей рукой в мою, которая расслабленно лежала на парте, теребя при этом бедную, несчастную ручку. Непривычное тепло разлилось по телу, разрядом в 220 вольт, как наркотик, долбануло прямо в сердце, отчего оно забилось в сотни, а то и тысячи раз быстрее, дыхание участилось, глаза застелило пеленой непонятного буйства эмоций, и мне показалось, что вот она, точка кипения настоящей страсти. Когда одно прикосновение заставляет ощущать тебя во много раз больше чувств, чем мы можем себе представить, и когда контролировать себя, свои действия, крайне сложно, а порой, и просто невозможно. Мгновенно отдёрнув руку, я испуганно отодвинулся от девушки, пытаясь прийти в себя, но здравый рассудок до того помутился, что сделать это было практически невозможно. Хотелось вновь подсесть к ней поближе, сжать её ладонь в своей, только ещё крепче, до тех пор, пока я не почувствую, как зашкаливает её пульс, и зацеловать, до потери пульса целовать так, чтобы заметил не только весь класс, но и математичка, которая придет буквально в бешенство. Да, полнейшее бешенство, и выгонит нас из класса в три шеи, крикнув напоследок, чтобы мы в школу без родителей больше не приходили…Хах, какая у меня богатая фантазия, я сам себе порой удивляюсь. В самом приличном жесте вижу намёки на что-то связанное с сексом, м-да, похоже, гормоны не на шутку забурлили в моей крови. Поздновато, конечно, но лучше поздно, чем никогда.
Я думал, что уже точно не доживу до перемены. Меня залихорадило не на шутку. Приложив тыльную сторону ладони ко лбу, я чуть со стула не упал: мой лоб прямо-таки пылал жаром, хоть яичницу на нём жарь. Идти в медпункт было бы глупо, ведь по идее я не чувствовал себя плохо, наоборот, очень даже хорошо. Сразу вырисовывается картинка в голове, как я объясняю медсестре причину повышения температуры, мол, сижу на уроке, и тут меня моя соседка по парте за руку берёт – и от этого меня прямо-таки в жар бросает. Она сразу поставит мне диагноз: возбуждение на фоне гормонального всплеска, хех, нет, спасибо, не надо. Я уж как-нибудь сам разберусь.
Покидая кабинет, я заметил, что Аня вовсе и не спешила его покидать, поэтому и подождал её снаружи: мы должны были серьёзно поговорить. Когда она вышла, я внезапно схватил её за руку, и она чуть от испуга не закричала, но, увидев, что это я, даже, можно сказать, обрадовалась тому, что это я собрался её похитить.
-О, Антон, это ты. – изрекла она довольно спокойным тоном, всё ещё находясь в ступоре.
-Может, отойдём? Нам нужно поговорить. – на мгновение мне показалось, что мой голос предательски задрожал, но, похоже, девушка этого не то что не заметила, а просто проигнорировала.
Не сказав мне ни слова, она доверилась мне и моей руке, которая крепко сжимала её. Я не знал, как именно начать говорить всё то, что хотел сказать. Знаешь, Аня, а я всё знаю об этом дибильном споре, поэтому asta la vista, baby? Хм, нет, это слишком резко и грубо, я так не скажу. Тогда попробуем как-нибудь попроще, без подобных штучек, без этой всякой брутальности.
-Хм, так о чём ты хотел поговорить со мной, Антон? – спросила меня Аня, когда мы уединились в тихом и почти безлюдном коридоре школы, где никому уж точно не было дела до нас. Говорила она довольно спокойным тоном, хотя искреннее любопытство скрыть ей точно не удалось – её карие глаза так и загорелись в предвкушении того, что я скажу. В этом вся она.
-Понимаешь, Ань, я… - я сделал вынужденную паузу, сопровождающуюся непонятливым взглядом миниатюрной брюнетки, которая исподлобья смотрела на меня, мне в глаза, которые я как нарочно отвёл, чтобы она не видела, не знала, с каким трудом я всё это скажу. – Я всё знаю. – как только я сказал это, Анино лицо исказилось от удивления и непонимания.
-Ч-что ты знаешь? – с непривычной мне дрожью в голосе переспросила она, её волнение зашкаливало буквально-таки до небес.
-То, что ты поспросила с парнями на то, что… - тут мой голос дрогнул, и уже не своим стальным тоном продолжил. – Что охмуришь меня и опозоришь перед всей школой. – мои глаза испепеляли её ледяным взглядом, под которым ей было просто невыносимо стоять.
-Спор? На тебя? Зачем мне это? – вопрос за вопросом слетал с её губ, было видно панику, которую она испытывала в эти минуты рядом со мной, и слёзы готовы были вот-вот хлынуть из глаз, но я не позволил себе прогнуться, расслабиться и продолжил.
-Мне откуда знать, зачем? Это у тебя надо спросить, Мисс_Девочка_Без_Тормозов. – с холодом изрёк я, демонстрируя Ане все свои негативные эмоции, что копил в себе годами. Её глаза поблекли, словно краски их со временем потрепались, и полуживые, кое-как излучающие всё ещё теплившуюся в них жизнь, уставились на меня.
Этот взгляд я  не забуду никогда…