Хм, ну, что ж, начнём по порядку)
МasюSьКа
Ну, не переживай, всё будет ок=)Аъах, обрывать? Просто я не успела дописать тогда, сил уже не было(
Пазитифф4ик)))))
Сплетня специально была подстроенна Славой, на самом деле эти девушки- его бывшие, и он их подговорил.
Тигрулька
Ну, как видишь, да, это он. Но ты не волнуйся=)
Кстати, а ты почему вконтакте на мои последние сообщения не отвечаешь,а? Я тебе кое-чего накидала, а ты просто это прогнорировала   Я же обидеться могу((((

Этот взгляд я  не забуду никогда…
Прожигающий насквозь взгляд, полный бесконечной боли, много боли, и тех ужасных страданий, мук, что она пережила за последнее время, но это маска, обычная маска, которую надевают люди, чтобы добиться своей цели. Она не плакала, борясь с этой никчёмной слабостью, хотя кристаллики слёз выступали на её угасающих глазах и постепенно катились по щекам, медленно, плавно, отмеряя каждый шаг длинною в вечность, будто надеясь, что я одумаюсь и остановлюсь, сказав, «как же ты мне нужна», и всё ещё наивно всматривалась в моё лицо, которое не выражало никакой жалости к ней, лишь горящая пламенем злоба, много злобы и ничего больше, кроме полнейшего презрения и некого отвращения к ней и к её персоне. Аня смотрела в мои глаза, пытаясь понять, чем она заслужила это, хотя сама прекрасно знала чем - мы оба это прекрасно знали. Склонив голову, она беззвучно заплакала, и лишь слезинки, которые капали с её подбородка, выдавали, как же ей сейчас плохо. Но я был не преклонен. Я так решил для себя – ей нет места рядом со мной.
Будто услышав эти слова, которые, как нож в спину, въелись в моё сознание, я убеждал себя в этом, в том, что это правильно, она развернулась и, не сказав мне ни слова в своё оправдание, хотя зачем ей оправдываться-то, ведь она ж у нас звезда, всё уже видно сразу, у ней на лбу всё написано, пошла прочь от меня вдоль по коридору. Я не бросился догонять её, нет, всё кончено. Это рано или поздно должно было случиться – мне не нужен этот бесполезный мир иллюзий, где я так слащаво представлял себя вместе с Аней,  строил какие-то планы, думал, что когда-нибудь мечта станет явью. Но она сама утопила себя в той лжи, из которой, как мне казалось, хотела выбраться, она погрязла в собственном болоте, затеяв эту игру, чёрт, и почему я сразу не разглядел в ней лишь охотницу за мужскими сердцами? Теперь я стал одним из многих, кого ей удалось свести с ума. Чёрт, как я ненавижу её. Ненавижу её глаза, которые, словно растворитель, разъедают мою сущность лишь одним взглядом, волосы, чем-то напоминающие верёвку, на которой хоть прямо сейчас бери да вешайся. Всю её от макушки до кончиков пяток. Всю. Ненавижу. Ненавижу. Не-на-ви-жу!
*****
Он был ангел, душа бестелесная,
Просто ангел-хранитель он был.
Жизнь его была интересною,
Но финал жизни той грустный был.
Он девчонки хранил душу грешную,
Драгоценностью, нежно хранил,
И девчонку ту глупую, нежную.
Не заметно как сам полюбил.

Он ее целовал ветром ласковым
И слезами дождя омывал,
Солнца раннего нежными красками
Он портреты ее рисовал.
Шил наряды из паутины он,
Позолотой листа укрывал.
Вечерами таинственно длинными
Он цветами ее целовал.

Он пришел как-то раз к Настоятелю,
И сказал он Отцу: "Помоги,
Не могу без нее, обязательно.
Быть мне с нею, Отец, помоги!"
Посмотрел на него Господин
И сказал ему грустью безмерною:
"Что ж ты выдумал, глупый ты сын?
Ты отдать душу хочешь бессмертную!

Ведь любовь-это призрачный миг,
Ведь любовь – это что-то призрачно-мнимое!"
И в молчанье Ангел затих,
Ведь не мог он забыть про любимую.
И воскликнул он:"Что же, мгновение?
НО ведь будет, ведь будет оно!"
И девчонка услышала пение,
Что влетало в ночное окно.

А на утро она повстречала
Паренька. Он был ласков и мил,
Только жаль, что она не узнала,
Что когда-то он ангелом был.
Она целовала, но не любила.
Ушла. отвернулась – и сразу забыла,
Она обнимала, шептала слова,
И кругом у Ангела шла голова.

А он улыбался, ведь рядом она,
Но после разлуки случится беда.
И знал он, и помнил с Отцом договор:
Что с нею разлука – его приговор.
Но парень был прост – за душой не гроша,
И счастьем была лишь богата душа.
Девчонка же звон обожала монет,
И, как мотылек, улетала на свет.

Ей Ангела страсть была не нужна.
"Забудь!"-лишь сказала. И сразу ушла.
И только ушла, как услышала гром,
И небо над ним запылало огнем.
И Ангел исчез, как столетья, как люди.
Она поняла: счастья больше не будет,
Она поняла, что осталась одна,
И он не вернулся, как она ни звала.

Долго искала, по свету скитаясь,
Злую свою, забывая усталость.
Свет милых глаз в своем сердце хранила,
Все, что до этого было, забыла.
И часто сидя у окна открытого,
Она читает строки о любви,
И вспоминает своего забытого,
И вспоминает те, что не вернутся, дни.

Что с Ангелом? Он стал волною морскою,
Он белым облаком на небе стал,
Он, может быть, осиной стал прямою,
А может быть, дождем осенним стал.
А может быть, он зимним снегом падает
И ливнем озорным был по весне,
Но ей чужих догадок уж не надо -
Его глаза ей виделись везде.

И вечерами, открывая ставни,
Она рассыпает свет в открытое окно.
В слезах и в горе, обращаясь К Главному,
Попросит только жизни для него.

*****
Странное такое чувство – боль. Боль. Что же такое боль? Это чувство, которое разъедает тебя изнутри, как если бы ты взяла и обожгла язык горячим чаем, эффект примерно тот же, только это лёгкая вспышка, реакция организма, которая внезапно умолкает, оставляя после себя лишь покалывание. Боль же это что-то глубокое, что завладевает тобой полностью, и ты ни о чём кроме нее не думаешь, и эта боль, боль духовная, вызвана чем-то, что неприятно шокирует тебя. Ненависть. Злость. Слёзы. Предательство. Обман. Так можно до бесконечности перечислять. Но сам факт заключается в том, что духовная боль – это своего рода клиническая смерть, пограничное состояние, когда человек висит между жизнью и смертью, твоей души на некоторое время; ты не слышишь, ты не видишь никого и ничего, хоть и жива физически, но внутри, там, где всё это зарождается, боль заполоняет всё, хочешь что-то предпринять, чтобы заглушить её, но не можешь, просто напросто не можешь…
Но ты должна быть сильной. Стараться никому не показывать слабины, ведь слабых не любят, их просто чморят и в школе, и по подворотнями, так, развлечения ради, чтобы самоутвердиться в кругу друзей. Слабые девочки зачастую оказываются униженным и оскорблёнными, ведь их порой заставляют делать то, чего б они никогда в жизни не сделали, если же не сделают, то будет ещё во много раз хуже, чем возможно предположить. Они падают так низко, как только могут, потому что бояться последствий своего отказа, безропотные рабыни, вот что можно о них сказать. И все будут вытирать об них ноги. Всё это может происходить прямо сейчас, пока вы читаете всю эту жуткую правду, эту жестокую реальность, в которой мы живём с вами. И я боюсь, очень боюсь этого, потому что ушла, потому что больше не хочу иметь что-то общее с этим миром, где правит лишь умение унизить другого. Я была такой раньше, да, была, не скрою, но что-то щёлкнуло во мне, и я прозрела, моментально прозрела, стоило мне ощутить на себе подобное давление, когда встаёт выбор «позволить обесчестить, унизить себя» или же «нет»?  Уйти из круга общения с таким людьми порой бывает невозможно, самым лучшим вариантом бывает сменить место жительства, например, из города перебраться  в село или какой-нибудь другой город, надеясь, что у ваших бывших дружков руки коротки и шанс встретиться вновь сводится практически к нулю.
Вот и мне вздумалось поменять круто так свою жизнь, думала, что будет просто, как ручку взять и пару строчек написать, но нет, оказалось хуже некуда. Моя жизнь, хотя о какой такой жизни я могу говорить, начала разваливаться на части, и я просто не знаю, что с этим делать. Несчастье на несчастье. Будто сам Бог прогневался на меня, на свою непутёвую дочь, которая раньше вершила чьи-то судьбы, а сейчас сама зависит от обстоятельств, от того как карты лягут. И тут  в моей жизни на горизонте появляется Антон, и всё меняется, мир преображается на глазах. Почему, скажите, почему это произошло? Раньше я всегда любила над ним поиздеваться, задеть за живое, а сейчас…сейчас я готова была зацеловать его от счастья, от которого меня распирало, не знаю, что было со мной в те мгновения, когда он был рядом со мной, утешал, когда так хотелось разреветься, и я плакала, не стесняясь его – он понимал, он чувствовал, но мне почему-то хотелось излить ему не то что душу, но и сердце отдать, потому что я знала: в его руках оно точно будет в безопасности. Так я думала, наивная, маленькая, неопытная в любви девочка, совсем забыв о том, что мой старый мир, в котором я жила, так просто не оставит меня, не отпустит туда, где живёт Антон, где я хочу быть с ним. То, что услышал Антон, дело рук Славика, несомненно я знала это, как свои пять пальцев, ведь за несостоявшийся секс каждая девушка обязана заплатить ему, и я знала это не по наслышке, и валютой были вовсе деньги. Разбитое сердце. Чьё-то искалеченное счастье. Вот что он забирал взамен на свою неудовлетворённость, за девчачью непокорность. Ему нравились эти безумные игры с чужими судьбами, ведь именно это порождало его любящую азарт натуру.
И вот, сидя на крыше одной из высоток нашего района, я устремляю свой потухший взгляд в посеревшее небо, заволоченное угрюмыми тучами, которые скрывали от меня лучи солнца, будто боясь, что я растаю под ними от того горя, что свалилось на мои хрупкие плечи. Я плакала, и горькие слёзы текли по щекам, смешиваясь с тушью, размазанной под глазами длинными тёмными завитками, а ветер больно бил в лицо, осушая его, до невозможности стягивая все мышцы, замораживая их, не позволяя и шелохнуться. Я машинально провела по лицу рукой, пытаясь убрать с глаз выбившуюся из-за уха прядь, и со злостью откидываю её обратно, навстречу ветру, обдуваемого меня так, пытаясь высосать из меня все соки жизни, что я продрогла насквозь. На моих хрупких плечах лежала какая-то непутёвая накидка, которую я чисто случайно захватила с собой, как бы предчувствуя то, что она мне понадобиться именно сегодня. В руках – мобильный, который я без конца тереблю в ожидании того, что Антон одумается и позвонит мне, сказав, что он понял, что это очередные козни Славы, что это обман, и прибежит прямо сюда ко мне на крышу, обнимет крепко-крепко и скажет, как он обычно говорит мне своими добрыми глазами, я никому тебя в обиду не дам. Но Антон не звонил. Нервный вздох вырвался из моей груди, и я, задыхаясь от нехватки воздуха,  с особым удовольствием затянулась тоненькой сигаретой, которую вертела в руках вместе с зажигалкой, но всё никак не решалась взять да и поджечь её. Едкий дым проник в лёгкие, отчего я сильно раскашлялась, но не прекратила губить собственное здоровье, а затянулась ещё и ещё. Никотин ввел меня в состояние эйфории, поглотив при этом острую боль, которую я испытывала, и заставил на время отвлечься от грустных мыслей.