Автор: Бахтияр  Алиев(Bahh-Tee)
Название: 19 шагов

Увидев ее, я побежал. Кого-то из прохожих мне удавалось обойти, кого-то я задевал левым или правым плечом – я бежал. И было наплевать, что последние полчаса я делал себе установку вести себя как можно более спокойно, непринужденно, стараться выглядеть отрешенным и равнодушным – я все равно продолжал бежать. Будь она и внешне такой же каменной, каким было ее сердце последние полгода, я бы разбился вдребезги, впечатавшись в нее на такой скорости. Я прижал ее к себе, приподнял и сделал еще пару шагов, затем закружил ее, продолжая осыпать поцелуями ее щеки. Я был очень голоден. Жадно вдыхая такой знакомый и приятный аромат ее волос, я целовал ее лицо, шею, возле ушей.
- Я люблю тебя… Люблю, люблю, люблю, - мне хотелось сказать это миллион раз, настолько громко, чтобы заглушить грохот отъезжающей от станции поезда.
- Я тебя тоже люблю, - она стыдливо опустила взгляд, но я уже не помнил ее ошибок, своих обид. Разве важно было кто и что сказал? Вот они мы: обнимаемся, как полгода назад. Как год назад. Как два года назад – вот они мы. Мы. МЫ. Снова вместе. Снова неделимые. Не «я». И не «она». Мы…
- Скажи это еще раз.
- Я люблю тебя.
- Еще.
- Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю.
- Еще-еще-еще-еще-еще. Скажи это миллион раз. Скажи за все полгода, - она повторяла это слово много раз, а я чувствовал, как с каждым ко мне возвращались крупицы потерянного тепла. Сердце медленно собиралось. Пусть оно будет теперь состоять из множества склеенных кусочков – подобно фреске, но он будет дышать.
Мы простояли так немало – поезда проносились мимо, потоки людей вливались друг в друга, разделялись, снова собирались – может это был не самый удачный фон для столь ожидаемой встречи, но, ей Богу, если бы она назначила мне встречу в самом сердце Преисподней, я бы не задумался ни на миг идти туда или нет, так что центр зала станции метро был не худшим вариантом. Нужно было подниматься на поверхность, я попытался двинуться с места, но не почувствовал ног. Чуть не свалился. Собравшись, я все-таки зашагал, прижимая ее к себе, будто боясь отпустить от себя. Мы прогуливались по Александровскому саду – в этом было что-то символичное, ведь именно здесь прошло наше первое свидание. Ей было тогда 16, а мне 18. Мы посидели на той лавке, где впервые поцеловались. Она была такая смешная. Мы вместе вспомнили, как она стеснялась меня, как потом, спустя месяцы призналась мне, что не ходила ни с кем за руку до этого дня, не говоря уже о поцелуях. Впрочем, насчет поцелуев, я тогда догадался сам. Дойдя до конца сада, мы пошли в обратную сторону – к памятнику Жукова – туда, где стояли мои ребята и девчонки.
- Пойдем, я представлю тебя друзьям, - я сказал это по привычке, скорее утвердительно, чем вопросительно.
- Зачем? Я не хочу… Я боюсь, - меня её робость, как всегда, умиляла.
- Брось, малыш, пойдем. Они давно хотят с тобой познакомиться. Им очень интересно то, кто же является причиной моего такого состояния, - я сказал это без язвы, абсолютно искренне.
- Какого состояния?
- Ты, типа, не знаешь что ли… - вместо ответа она поцеловала меня. Она всегда так делала, когда оказывалась в тупике, чувствовала себя виноватой. Мне было приятно. Обалденно.
- Ну, все, пошли, - мы подошли к толпе, которая издалека уже выследила нас и вела взглядом все это время, - это – Маша.
- Очень приятно, - она опустила глаза. Она стеснялась всех и вся. Мужчин и женщин. Добрых и злых. Больших и маленьких. «Дайте повод – я постесняюсь» - это про нее.
- А это – Алёна.
- Очень приятно.
- Коля, Женя, Ваня – с ним ты уже знакома, а это… это – Лена.
- Очень приятно, - сказала она, подчеркнув слово «очень». В ней пробудилась охотница, а девушка, стоящая напротив, покусилась на ее добычу. Хотя все было не так, просто она всегда вбивала себе в голову разный бред, причем в таком виде, в каком ей потом было бы выгодно этим потом постучать мне по голове. Она не знала всего, а объяснять ничего мне не хотелось.
- Мне тоже.
Я обожал ее. Всем сердцем и душой. Она понравилась моим друзьям, ей тоже они понравились – я уже знал это. Все было волшебно. Так, как я мечтал. Все было именно так, как я мечтал каждый Божий день на протяжении вот уже нескольких месяцев… Подозрительно схоже, даже одинаково.
Я повернул голову налево. Мой взгляд уперся в обтянутую бежевой бумагой с рельефными рисунками стену. Бежевой, потому что я знал, что бежевой. Я почувствовал, как, где-то под грудной клеткой, стремительно, подобно стремительной химической реакции, начал собираться крик отчаяния, и быстро перевернулся на живот и заглушил свой вопль в подушку, пока он не успел разбудить всех спящих. А спали ровно все, кроме одного человека – меня. Сердце колотилось бешено, мне не хватало дыхания, но оторвать лицо от подушки я тоже не мог.… Кое-как пришел в себя. Повернулся на спину. Открыл глаза. Там не было неба. Был белый потолок. Белый, потому что я знал, что он белый. Свет был выключен. Я давно его не включаю. Не хочу будить никого. Да и не нужен он мне. Ведь я знаю, что от моей кровати до двери – 3 шага, оттуда до поворота в прихожую еще 5 и еще одиннадцать до ванной. Я знаю, как в темноте дойти до ванной, чтобы ударить в лицо холодной водой и, посмотрев на свое почти невидимое в темноте отражение, сказать себе, что все позади. Скоро весна. Скоро все пройдет. Ты страдаешь. Я знаю это. Ты не говоришь. Но страдаешь, потому что я знаю, что страдаешь. Но скоро весна. Одиннадцать шагов. Поворот налево. Пять шагов. Дверь. Три шага. Кровать.