Ради Никиты. Часть 3. "Они".Они встретились на городском празднике - Дне Города. Она в составе группы творческой самодеятельности представляла публике народный танец, а он с друзьями стоял неподалеку от сцены – они, смотря на девушек, переговаривались и громко смеялись. Знакомство с ней было для него чем-то вроде самоутверждения, способом показать себя перед компанией. Он и предположить не мог, что будет пленен ею, что тихая и скромная девушка, у которой не было телефона, займет его голову и сердце. Она была счастлива. У нее не было родных, не было семьи, близких, стоит ли говорить, что любое внимание было дорого для нее, а столь настойчивое внимание столь приятного молодого человека - вдвойне? Он ценил ее простоту, скромность, не испорченность городской жизнью, а она в нем отсутствие предрассудков, не стереотипичность, чистоту. Он не стеснялся того, что она была просто одета, не брезговал говорить друзьям где она выросла - она очень ценила эти его качества. Они любили друг друга. Любили так, как могут любить друг друга наивный юноша и не знающая всю жизнь тепла девушка.
У них было непростое детство, особенно у нее, и когда перед ними открылись двери во взрослую жизнь, нужно было решать свою дальнейшую судьбу. Все было слишком неопределенно, определенно было одно: каким бы оно не было, это "завтра", оно будет общее. Придется им жить богато или бедно, греться в лучах счастья или же преодолевать один за другим жизненные испытания - они будут делать это вместе. Не представляя своей жизни друг без друга, они не могли мечтать о большем, чем уже получили - настоящей, искренней любви.
По достижению совершеннолетия, а случилось это почти одновременно, ей нужно было покинуть стены детского дома, а ему отслужить Родине. Ей разрешили остаться на полставки воспитательницей - она смотрела за самыми маленькими детками, а он, пообещав писать каждый вечер, уехал служить. Служа в воздушно-десантных войсках, он даже не почувствовал, как пролетели эти два года, но только не она. Она считала месяцы, недели, дни, порой даже часы. Ложилась пораньше, чтобы еще один день пролетел быстрей, но уснуть рано ни разу не вышло. Она с трепетом перечитывала его письма, даже находя что-то красивое в его размашистом типично-мужском почерке. Каждое письмо и он, и она завершали словами "люблю, скучаю... " - как то незаметно с первого письма появилась такая традиция. Над ее кроватью больше не было большого плаката любимой актрисы, но зато было его фото, где он был весь такой красивый в камуфляже, с автоматом на плече, а где-то далеко на заднем фоне ясное небо украшали куча парашютистов с раскрытыми над головой куполами. Это фото провисело над ее кроватью полтора года. Она несколько раз в день снимала его, целовала и прижимала к груди. Все было хорошо. Так, как должно быть.

Ради Никиты. Часть 5. "Гвоздики".    Она подоткнула маленькое одеяльце маленького Никиты, чтобы ему не было холодно, прошла на кухню, поставила чайник и снова села на табуретку у окна, выходящем к подъезду. Было раннее утро, маленькая стрелка часов почти нагнала цифру «5», а его еще не было. Она ждала его, не смотря ни на что. Ждала, даже зная, что ее ожидает после того, как он пересечет порог их съемной квартиры. С ее лица и тела еще не сошли следы последних побоев, казалось, соль стала неотъемлемой частью ее глаз, а бессонные ночи – нормой. Она во всем винила себя, считая, что именно она, именно женщина должна была хранить тепло семейного очага, подбрасывать дров в этот день ото дня угасающий костер, найти способы воздействовать на мужа, чтобы он не пил, не спивался, черт возьми. Если бы она работала, то ему бы не пришлось вкалывать день и ночь, он бы не начал пить, но вместо этого она сидела с ребенком, а до этого вынашивала его. Может они поспешили с ребенком? Стоило ли это маленькое существо всех этих страданий, разбитых надежд и много раз разбитого любимыми руками лица? Стоило взглянуть на этот спящий комочек, как вопросы улетучивались. Она любила Никиту. Больше жизни. Ей было одиноко, она постоянно разговаривала с ним, хоть он и не отвечал, ей хватало того, что он, по крайней мере, слышал то, что она говорила. Возможно, именно он не дал ей сорваться, может ради него она терпела все это – я не знаю. Но дальнейшая её жизнь была посвящена целиком и полностью Никите.
    В дверь позвонили. Будто камень с сердца. Волнение ушло, она была рада, что он дошел домой в целости и сохранности, но на место волнению пришел страх. Пока она бежала к двери, длинный звонок сменился нетерпеливыми короткими. Он стоял на пороге, как всегда пьяный, как всегда красный, с красными глазами, в грязной одежде. Войдя он начал говорить что-то нечленораздельное, а дальше… а дальше – как всегда. Крики. Истерика. Слезы. Ее мольбы не бить. Его обвинения в изменах. Вопросы в никуда. Ответы ни о чем. Плачь Никиты. Его руки, что когда-то нежно гладили ее лицо, на этот раз обрушивали на него сокрушительные удары. После очередного из них у нее хрустнула переносица и пошла кровь и лишь увидев ее он остановился, свалился в одежде на кровать и захрапел.
    Валяясь на полу не в силах встать, она думала лишь об одном: хорошо, что Никита не понимает. Хорошо, что еще ребенок. Она любила Никиту безмерно, любила и мужа, каким бы он не был. За все светлые дни, что он ей подарил, за радость любить и чувствовать себя любимой, хоть и в течение непродолжительного времени. Любила их. В этом мире она ненавидела только себя, ненавидела так, что не желала жить и, право, убила бы себя. Но нужно было жить. Ради Никиты.
    Когда Никита подрос, она отвела его в детский сад, в ясельную группу, она не хотела, чтобы Никита, как мама, был одинок, замкнут. Хотела, чтобы он почувствовал себя в обществе. Была мысль отвести его в детский дом, а самой прыгнуть с какой-нибудь высокой крыши, но своего детдомовского детства она никому не желал, тем более родному сыну. Никиту не хотели брать в ясли, так как даже для ясельной группы он был еще маленький. Поговорив с ней, завуч решила помочь бедной девушке, предложила ей поработать няней в ясельной группе, заодно она могла бы сама следить за Никитой и зарабатывать какие-то копейки на их скудную жизнь. Она согласилась. Это были совсем небольшие деньги, которых даже не хватило бы на оплату съемного жилья. Но этих денег должно было хватить на их пропитание и гвоздики, которые она каждые выходные относила на могилу мужа, которого не стало месяц назад. Спился. Никите было около двух лет. Хорошо, что был ребенком.

Конец.

Как вам, ребят?
шикарно*_*

он реально крут